Давай, говорит, играть, будто я умер, а ты ещё нет, и вот ты идёшь по улице, грустно тебе, пусто тебе, ясно тебе, что теперь так будет всегда, и вдруг - я иду навстречу как ни в чём не бывало. Что скажешь?
Я не говорю, нет, говорить не умею, играю молча, секунда - поцелуй щеки, облитой слезами, поздней ночью игры в догонялки по бульвару, и книг больше обычного кладу под бок, буквально закрываюсь (зарываюсь) словами, буквами, слогами. как, как всё связать? как сложить вместе? как научиться говорить, как есть на самом деле внутри, вот, смотри, смотри, открытая ладошка, смотри какая ракушка, какая стекляшка, отточенная морской водой, смотри, а это самый густой туман 1975, ранним утром на опушке леса, мы тогда ещё целый букет трав собрали...
Упущения держу у себя за пазухой, будто звонкие тайлеры считаю чужие страхи и сожаления, иногда глубоководной рыбой дотрагиваюсь до её прошлого и тут же уплываю прочь, боясь попасть на крючок. Она, конечно же, не я; прошлое тянется за ней огромным валуном, привязанным крепким канатом к спине её, у меня же нет прошлого, нет вчерашнего дня, я же чертово перекати-поле, мне росу поутру подавай, да на лодочке прокатиться с термосом крепкого чая в руках. Но нет, не верю я что "как бы далеко и быстро он ни бежал - цепь бежит вместе с ним". Цветы точно прорастут, и можно будет легко бежать, не оглядываясь, слышишь, я же не Эвредика, я не исчезну, но не злоупотребляй, не оглядывайся, зачем, я же рядом, вот, протяни ладонь - расстояние меньше одной руки получится.
Только оголтело ору что-то,говорить не умею, получается совсем не звонко, но будто смеюсь, а я и не смеюсь вовсе, молчу же, просто молчу. А как хочется, чтобы всё наконец-то сложилось, сидеть на берегу, уткнувшись носом в мягкую ткань толстовки и молчать, конечно же, молчать, зная все слова.